Неточные совпадения
— Нет, учусь… — отвечал молодой человек, отчасти удивленный и особенным витиеватым тоном речи, и тем, что так прямо, в упор, обратились к нему. Несмотря на недавнее мгновенное
желание хотя какого бы ни было сообщества с людьми, он при первом, действительно обращенном к нему, слове вдруг
ощутил свое обычное неприятное и раздражительное чувство отвращения ко всякому чужому лицу, касавшемуся или хотевшему только прикоснуться к его личности.
Клим
ощущал в себе игру веселенького снисхождения ко всем, щекочущее
желание похлопать по плечу Кутузова, который с одинаковым упрямством доказывал необходимость изучения Маркса и гениальность Мусоргского; наваливаясь на немого, тихого Спивака, всегда сидевшего у рояля, он говорил...
Но, и со злостью думая о Рите, он
ощущал, что в нем растет унизительное
желание пойти к ней, а это еще более злило его. Он нашел исход злобе своей, направив ее на рабочих.
Клим согласно кивнул головой. Когда он не мог сразу составить себе мнения о человеке, он чувствовал этого человека опасным для себя. Таких, опасных, людей становилось все больше, и среди них Лидия стояла ближе всех к нему. Эту близость он сейчас
ощутил особенно ясно, и вдруг ему захотелось сказать ей о себе все, не утаив ни одной мысли, сказать еще раз, что он ее любит, но не понимает и чего-то боится в ней. Встревоженный этим
желанием, он встал и простился с нею.
Считая неспособность к сильным взрывам чувств основным достоинством интеллигента, Самгин все-таки
ощущал, что его антипатия к Безбедову разогревается до ненависти к нему, до острого
желания ударить его чем-нибудь по багровому, вспотевшему лицу, по бешено вытаращенным глазам, накричать на Безбедова грубыми словами. Исполнить все это мешало Самгину чувство изумления перед тем, что такое унизительное, дикое
желание могло возникнуть у него. А Безбедов неистощимо бушевал, хрипел, задыхаясь.
И все чаще она
ощущала требовательное
желание своим языком говорить людям о несправедливостях жизни; иногда — ей трудно было подавить это
желание — Николай, заставая ее над картинками, улыбаясь, рассказывал что-нибудь всегда чудесное. Пораженная дерзостью задач человека, она недоверчиво спрашивала Николая...
Но вместе с тем я, как выздоравливающий больной,
ощущаю, что мне сильный моцион еще не по силам, что одно
желание моциона порождает уже расслабление и усталость во всех моих членах.
Иногда же он, ясно
ощущая своё одиночество, наполнялся тоскливою завистью и, слыша хриплые, но удалые крики, чувствовал злое
желание броситься в свалку и безжалостно бить всех, пока хватит сил.
И,
ощущая упрямое
желание напугать её, он вспоминал тихую, кошмарную окуровскую жизнь, которую эта женщина отрицала, не зная, над которой смеётся, не испытав её власти.
— Много дней слышали мы эти звуки, такие гулкие, с каждым днем они становились всё понятнее, яснее, и нами овладевало радостное бешенство победителей — мы работали, как злые духи, как бесплотные, не
ощущая усталости, не требуя указаний, — это было хорошо, как танец в солнечный день, честное слово! И все мы стали так милы и добры, как дети. Ах, если бы вы знали, как сильно, как нестерпимо страстно
желание встретить человека во тьме, под землей, куда ты, точно крот, врывался долгие месяцы!
Но вдруг, повернув голову влево, Илья увидел знакомое ему толстое, блестящее, точно лаком покрытое лицо Петрухи Филимонова. Петруха сидел в первом ряду малиновых стульев, опираясь затылком о спинку стула, и спокойно поглядывал на публику. Раза два его глаза скользнули по лицу Ильи, и оба раза Лунёв
ощущал в себе
желание встать на ноги, сказать что-то Петрухе, или Громову, или всем людям в суде.
— Ну? — вполголоса сказал Илья,
ощущая в сердце жгучее беспокойство и
желание уйти скорее из трактира.
Он
ощущал в себе
желание растолкать всех людей прочь от себя, растолкать их грубо, обидно, без пощады…
Она обнимала его и медленно влекла за собою, а он
ощущал, как его тянет куда-то, и не имел
желания остановить себя.
Фома посмотрел на широкие полосы взбешенных волн за кормой парохода и
ощутил в себе дикое
желание ломать, рвать что-нибудь, — тоже пойти грудью против течения и раздробить его напор о грудь и плечи свои…
Он с утра до поздней ночи шатался в толпе, порою ему нестерпимо хотелось говорить, но,
ощущая это
желание, он немедля уходил куда-нибудь в пустынный переулок, в тёмный угол.
Они опять переменились местами, причем Челкаш, перелезая на корму через тюки,
ощутил в себе острое
желание дать Гавриле пинка, чтобы он слетел в воду.
Дело шло об одном ее великосветском кузене Вово и состояло в том, что этот кузен, русский консерватор, удостоясь чести кушать за особым столиком с некоторою принцессою,
ощутил неодолимое
желание показать, как он чтит этот счастливый случай.
Вавилов остановился вовремя, смущенный едва не сказанным сравнением, и с боязнью взглянул на купеческого сына. Тот курил, весь был поглощен этим занятием. Скоро он ушел, пообещав на прощанье Вавилову разорить гнездо беспокойных людей. Вавилов смотрел ему вслед и вздыхал,
ощущая сильное
желание крикнуть что-нибудь злое и обидное в спину этого человека, твердыми шагами поднимавшегося в гору по дороге, изрытой ямами, засоренной мусором.
Порой Прошка
ощущал в себе неясное
желание.
Никто не обращал на него внимания, никто не говорил с ним, и он пользовался этим уединением особого рода, которое
ощущает человек в толпе людей, когда не делит с ними ни их
желаний, ни их мыслей.
С самого утра, когда вывели из караульни избитого Иисуса, Иуда ходил за ним и как-то странно не
ощущал ни тоски, ни боли, ни радости — одно только непобедимое
желание все видеть и все слышать.
Ничего, ничего, кроме самой мертвой, холодной как лед и белой как снег скуки, я за все мое младенчество в церкви не
ощутила. Ничего, кроме тоскливого
желания: когда же кончится? и безнадежного сознания: никогда. Это было еще хуже симфонических концертов в Большом зале Консерватории.
Тасе становилось жутко. К тому же она начинала
ощущать голод, так как не ела с самого отъезда из дома. Правда, Василий Андреевич предлагал ей чаю и бутербродов на вокзале, но она гордо заявила на это, что не станет есть всякую гадость. Теперь же
желание чего-нибудь покушать все сильнее и сильнее охватывало ее. К довершению всего в каморке стало совсем темно, a Тася не любила и боялась темноты.
Ощущал я красоту как-то странно. Не
желания, не восторг и не наслаждение возбуждала во мне Маша, а тяжелую, хотя и приятную, грусть. Эта грусть была неопределенная, смутная, как сон. Почему-то мне было жаль и себя, и дедушки, и армянина, и самой армяночки, и было во мне такое чувство, как будто мы все четверо потеряли что-то важное и нужное для жизни, чего уж больше никогда не найдем. Дедушка тоже сгрустнул. Он уж не говорил о толоке и об овцах, а молчал и задумчиво поглядывал на Машу.
У меня похолодели руки, когда я подумал, как их много, как они страшны и как я далек от выхода. Они спокойны, а если крикнуть — «пожар!»… И с ужасом я
ощутил жуткое, страстное
желание, о котором я не могу вспомнить без того, чтобы руки мои снова не похолодели и не покрылись потом. Кто мне мешает крикнуть — привстать, обернуться назад и крикнуть...
«Черт меня знает, на какое я налетел происшествие», — думал офицер и
ощущал сильное
желание как можно скорее расстаться с графом.
Все, что вы
ощутили и видели есть иероглифы таинственной существенности: повязка на очах, темная храмина, умственные углубления, ударение кольцом, пути с востока на запад, шествие по изображению храма Соломонова — все это есть не что иное, как разительные черты того, что может возбудить в душе вашей мысли о ничтожности мира, возбудить
желание к отысканию истины: ищите и обрящете; толкните и отверзится.
Баранщикову это показалось ужасно недостойно и придирчиво, и он вспомнил, какое отвращение внушил к себе молодой жене своей Ахмедуде, и опять затосковал о родине и сейчас же
ощутил непреодолимое
желание вернуться в Россию.
Резцов кутался в полушубок. В сонном мозгу было ощущение тепла внутри тела, и
желание покоя, и любовь к себе; чувствовалось, что страшно, невыразимо страшно сидеть в этом одиноком ровике под стерегущим взглядом смерти. И была грустная любовь ко всем, потому что так хорошо человеку
ощущать безопасность кругом и теплоту внутри себя, и так хорошо бы сладко вытянуться под теплым мехом, расправить отекшие ноги и чтоб сонный мозг опять погрузился в теплое, бездумное забытье.